Вот классической, быстрой проводкой,
С мелководья и вниз, в глубину,
Из двухместной, резиновой лодки,
Виброхвост, я, ступенькой тяну.

А в тумане, встающего солнца,
Тусклый свет отражает река.
Через бланк мне в ладонь отдаётся
Долгожданный удар судака.

Режет леска багровую воду.
Снова гасит рывок фрикцион.
Озверевший, назад, на свободу,
Вновь пытается вырваться он.

Многократно проверенной снастью,
Не давая ему слабину,
Нет, не рыбу - рыбацкое счастье,
Я к сачку своему подтяну

Сегодня пятница, и вновь после работы,
Сбиваясь в косяки, и обжигая рот,
Палёной водкой, по углам, пытаясь смыть заботы,
С неделей трудовой прощается народ.

А мне на это силы тратить жалко,
И пусть друзья с коллегами простят,
На завтра намечается рыбалка,
На отдых я иной имею взгляд!

Суббота. Утро в лёгкой суматохе.
Один как перст, вдвоём или втроём…
На речке, озере или большой протоке,
Природой опьянён, ступлю на водоём.

И тем светлее станет мысль моя,
Чем тише будет место и безлюдней,
Приоткрывая шире полог тайны бытия,
Пробив надеждой оболочку серых будней.

И пусть опять мой не велик улов,
Скажу - Да разве только в рыбе суть!
Поймёт меня лишь настоящий рыболов.
Ну всё, смеркается. Пора в обратный путь.

larik - 20:57 | 27.8.2008 ответ | сообщение
Июля бархатная ночь нежна была до слёз.
В карьере чёрном звёзды утонули.
Я под шуршание крутящихся колёс,
Подъехал к берегу с охапкою рогулек.

Я их воткнул бесшумно на привычные места.
Велосипед к стволу берёзы отодвинул.
Из рюкзака прикормки горсть достал.
И в крайнюю звезду прицелясь кинул.

Звезду накрыв дождём легло пшено.
Протяжно ухнула в ответ ночная птица.
Удачно сварено, подумал я ,оно.
Момент не прозевал, не дал перевариться.

Всё к той-же чуть поблекнувшей звезде.
Рассвет уже слегка лизнул по краю небо.
Удилищ взмахи,поплавки стоят в воде.
Крючки наживлены размятым чёрным хлебом.

Чуть сморщил воду лёгкий ветерок,
И тут же в камышах увяз-предвестник солнца.
Вот притопив мой чуткий поплавок,
Карась мне серебром покрыл в ведёрке донце.

А дальше, как во сне ныряли поплавки,
Я рыбу выводил и редко были сходы…
Как жаль что мы природу не храним,
Скудеют с каждым годом наши воды.

Сетями в нерест выловлен в карьере том карась.
Ротан там правит бал сегодня полновластно.
Мы детям, вместо серебра, оставим только грязь,
Коль смотрим на кощунство безучастно.


larik - 20:51 | 27.8.2008 ответ | сообщение
Купаясь в солнечных лучах,
Я мартовский встречаю полдень.
Клёв не начавшийся зачах,
Мой взгляд отчаяньем наполнив.

Опять бинокль в моей руке.
Народ вокруг уныло бродит,
И только кучка в далеке,
На размышления наводит.

Руками машут мужики,
Рыбёху быстро поднимая.
Да, не иначе рыбаки,
Надыбали большую стаю!

И вот, без ложного стыда,
В ряды не ровные сливаясь,
Все отправляются туда,
И я конечно "подрываюсь"

Нет, не рыбачить им одним.
Ведь рыбки каждому охота.
Вперёд, надеждою гоним,
Опять прибавил "обороты"!

Бурю. От беготни отвык.
С трудом осилил я дорогу,
А рядом вытащил старик,
Килограммовую сорогу.

Все нервы в звонкую струну.
Движенья рук излишне резки.
Мормышка прыгает по дну,
Поклёвка, взмах, обрывок лески…

Мормышки сыплются на лёд.
Спешу. Подводят пальцы - крюки…
И вволю тешится народ…
Опять мелькают чьи-то руки…

…Моя опять готова снасть,
И вновь ко дну летит мормышка.
Как в сердце нож, большая пасть…
Очередной обрыв, как вспышка…

Опять придётся повторить,
С мормышкой новой процедуру.
Я начинаю материть!
Себя, судьбу и рыбу - дуру.

Готово всё, но клёв затих,
Вновь унося с собой надежды…
Ажиотаж прошёл. Мой псих,
Угас под толщею одежды.

Бродили тупо "(ч)удаки",
Что лихо вдалеке махали.
Как оказалось мужики
Играли в карты и бухали…

Давно пропал осадок зла.
С улыбкой это вспоминаю…
Сорога крупная была…
Жаль не моя была та стая!

Наживлю наживку на крючок.
Эх, рыбалка дело наживное.
Рыбный лов романтиков влечёт,
А другим мерещится иное.
Костерок, под водочку уха,
А на небе звёзд столпотворенье...
Жёны утверждают: чепуха,
Пагубное для семьи влеченье.
Не наживы ради рыбный лов -
Хочется от будней оторваться.
Первый клёв, как первая любовь -
Тонет разум с поплавком от счастья.

Миг осени.

Реки осенней плавное течение меняет кадры летнего кино
Потрепанные задницы кувшинок стыдливо опускаются на дно
И вместо рыб резвящихся не солнце, блуждающий и перманентный круг
Творит листва ,снующая повсюду, вводя в недоумение жадных щук
Не выспавшийся день - плаксивый мальчик, то улыбается, то снова слезы льет
Ну а река меняя кадр за кадром, тихонечко течет себе, течет.

Где живет огромный сом?


Где живет огромный сом,
Он по весу чемпион,
Хоть совсем сойдешь с ума,
Не поймаешь ты сома!

Не клюет он на червя,
Не возьмет на пескаря,
Леску прочную порвет,
В глубину на дно уйдет!

Вот у старого сома
Голова пока цела,
Осторожен старый сом,
Потому, что он умен!

Лесное озеро


Многое на свете
Хочется понять,
Еду на рыбалку,
Чтоб усталость снять!

Лучше, чем природа,
Места не найти,
Может на рыбалке,
Всё произойти!

Мало, кто считает,
Жизнь удалась,
Озеро лесное,
В нём живёт карась!

Хочется дождаться,
Когда будет клёв,
Можно удивляться,
Если есть улов!

Мне не много надо,
Отдых от затей,
Лучшая награда,
Пара карасей!

Алексей Пахотин,
Череповец
Владимирская Русь
(шутка)
Как во славном во граде во Киеве
Князь Владимир сидел, Красно Солнышко.
И не просто сидел — государство блюл,
В смысле правил как мог, по умению.
Государю забот — переполнен воз,
То в стране недород, то народ побёг.
А ещё говорят кто-то там, у ворот
Всё хулу кричит, да на бой зовёт.
Да пускай он кричит-надрывается
Крепки стены ещё в граде-Киеве.
А почто же народ разбегается?
Неужель подо мной стало худо им?
Одолела Володю кручинушка,
И ничто-то ему и не радостно.
Не принять ли примера Олегова?
Не пойти ли войной по хазаринам?
Попалить их к хазаровой матери,
Поутешить молоденьких вдовушек?
Эй, дружина служивая-верная,
Не заржавели вострые сабельки?!
Не пора ли седлать нам лошадушек,
Показать врагу силу россейскую?!
Отвечают бояре-наушники,
Мол, не та уж, о княже, дружинушка.
Мол, затуплены-пропиты сабельки.
В кабаках тратят силушку молодцы...
Пуще прежнего князь опечалился,
Кулаком по столу припечатал он.
Ну а где мои чудо-спецназовцы,
Богатырская гвардия Киева?
А ушли, говорят, пограничники,
Потому как зарплата не платена
Им за три уж последние годика...
Старший ихний, Ильюша, в наёмниках
В византийской столице он в сотниках.
Охраняет он стены Царьградовы,
О тебе отзывается матерно.
А Добрынюшка стал, бают, фермером.
И завёл он в деревне хозяйствие.
Да сосватал намедни он жёнушку,
Топ-модель, по прозванью Путятишна...
Да не может так быть! — не поверил князь,
Ну а где же их младший, Алёшенька?
А Алёшенька тот — басурманов сын,
Видно с пьяну поехал с катушечек.
С Соловьём он разбойником дружбу свёл...
И вдвоём они нонче шатаются,
Беззаконье творя беспросветное...
Пригорюнился князь, закручинился.
Было свесил он буйну головушку,
Только вдруг встрепенулся-оправился
И сказал: Эй, вы, граждане Киева!
Не желаете власти вы княжеской,
Не страшитеся длани отеческой?!
Ну, так будет тогда вам заботушка,
Почитайте же волю господнюю,
Подчиняйтеся Богу Израиля,
Господину жидов угнетаемых!
Будьте вечно рабами вы Господа,
Проведу я над вами крещение!
И сломаю я гордую вольницу,
Кровью смоете вы прегрешения!
Запылали кострища-пожарища,
Разорил он Даждьбоговы капища.
И Ярилы дворцы деревянные,
И болотные лежбища Мокоши.

Вот поплыли сражённые идолы,
Да по Днепр-реке, и по Припяти...
И сидел сам Владимир на береге,
И глядел, как они колыхаются.
И подумалось князю — а если взять,
Да к поленьям приделать тем лёсинку
Из навитого конского волоса.
А на волос привешать крюк кованый,
Насадить на крюк тварь хладнокровную,
Да поймать на неё рыбу вольную?!..

Так от скуки и князя Владимира
Повелись на Руси поплавочники...

Алексей Пахотин,
Череповец
Герасим и Му-Му
(шутка)
За что Герасим утопил Му-Му?
Ах, барыня?! Нет, братцы, это — слухи...
Я расскажу — за что и почему,
Развею «светлый образ» этой суки...

Герасим с малых лет жил на реке.
Обычный, чуть стеснительный парнишка.
А в слободе — рыбак на рыбаке,
И он увлёкся, даже, может, слишком...
Чуть свет, он схватит удочку — и в дверь.
Росу с травы собьют босые пятки,
В котомке старой дремлет жирный червь,
Да хлеба шмат замотан в чистой тряпке...
Когда с полей стечёт в реку туман,
Он матери несёт живую груду...
Ну, в общем, рос обычный мальчуган...
Но время шло, пора ребёнку «в люди».
Эх, что же ты, коварная судьба,
Как батька с мамкой Бога не молили,
Пришёл призыв и горе-паренька
На флот, ну то есть в армию, «забрили»...
И сколько отходил-отплавал лет —
Про то рассказ отдельный, вот и «дембель»...
Профессии и денег тоже нет,
Ну, так, на хлеб, на воду еле-еле.
Домой скорей!.. Но встретил земляка...
Тот — не спеши, мол, паря, там — могилки...
И потянулись дни для рыбака
Под звон стекла очередной бутылки...
Но как-то раз в просмоленный кабак,
Зашла «мадама» с маленькою псинкой.
Там пропивал последнее рыбак...
«Смотри-ка, ничего себе мужчинка, —
Сказала дама. Пухлою рукой
К себе кабатчика легонько поманила, —
Так, этого я заберу с собой!»
И долг его небрежно оплатила...
Вот так Герасим словно кур во щи
Попал в дом «барыни» — хозяйки сладострастной...
У ей мужик уж не тянул «мощи»...
Ну а Герасим был на всё согласный,
В том смысле, всё равно ведь пропадать.
Никто не ждёт и не к чему стремиться...
Как на Голгофу шёл он на кровать,
Не забывая, впрочем, похмелиться...
Уж как он обиходил ейный «двор»,
Про то рассказ, смущённо, опускаем...
Но был силён, вынослив он и спор.
Тянулись дни, пришёл июнь за маем...
Однажды, в предрассветной тишине
Проснулся он и, вдруг, вскочив с кровати,
Подумал: А зачем всё это мне?
Так жизнь пройдёт... В постели... Нет уж, хватит!
Нашарил в темноте свои портки,
Сбежал во двор и в стареньком амбаре,
Где — знал он, дворовые пареньки
Хранили удочки, ну, в общем так... пошарил!..
Схватил ещё под мышку два весла,
Сбежал к реке, и надо ж так случиться —
Нелёгкая собачку принесла...
Визжит, зараза... Чтоб не засветиться
Герасим сплюнул, но схватил с собой
То порожденье дьявольской усмешки...
Да, эту сволочь назовём Му-мой,
А чё? Не называть же Белоснежкой
Блохастый клок, виляющий хвостом?!.
Под скрип уключин он погрёб неспешно
И встал возле «обратки» за мостом...
Уж ты прости нас, Боже, все мы грешны —
Он, для затравки, по чуть-чуть — святое!
Традиционно плюнул на червя...
И, щурясь на рассветно-золотое
Светило, улыбнулся... Всех любя:
И жизнь, и мир, мадаму-белоручку...
И всех её «затейливых» подруг,
И даже эту маленькую сучку,
Что под ногами вертится... Но вдруг
Чуть приподнялся поплавок... Подумал...
И потянулся, притопляясь вбок!
Эх, не иначе как лещина клюнул!
Герасим аж от предвкушенья взмок...
Да! Это он! Давай, давай... Терпенье —
Вот в этот миг помощник рыбака!
И вот уже в экстазе предвкушенья
Его к удилу тянется рука...
Но что это?! Мерзопротивный Бобик,
Решил, видать, что час его пробил,
Ощерив зуб, наморща гадский лобик,
Он лаем тишь застывшую разбил!
Да-а, кинул он Герасиму подлянку...
Ах, твою мать, так было хорошо!
Пинком отправил псину он под банку,
Но поздно... Лещ, испуганный, ушёл...
Ну что ж, пяток минут поматерившись,
Герасим успокоился... И вот,
Для успокойства нервов накативши,
Забросил вновь, взглянув на небосвод.
Всё, утро потихоньку уходило...
Но ничего, быть может, повезёт,
И это мелкогнусное мудило
Его на этот раз не подведёт!
И точно — снова мощная потяжка!..
Да это ж язь! Герасим враз вскочил!
Но из-под банки гадская дворняжка
Как заорёт из всех собачьих сил!..
Хотел Герасим навернуть по сраке,
Но не попал... И тут же наступил
В дерьмо, что та оставила на баке...
Скользнул, упал, язык свой прокусил...

Куда-то торопившийся прохожий
В то утро слышал как по-над рекой
Неслось: Му-му, му-ме, ми-мбу ... по роже!
Ме-ма, му-мать, ми-мле, ми-млять... ногой!
А дальше всплеск — и тишина... И только
Лишь чайки крик тревожил чей-то сон...
Му-ма пошла, ребята, на прикормку,
В том омуте жил, говорили, сом...
А где мораль? Ах ты, нетерпеливый,
Морской закон есть, ну, про корабли —
Что будь ты хоть дворняжкою сопливой,
На палубу нагадить не моги!

Если вдруг после рыбалки
Вы вернулись рано утром,
Ничего вы не поймали -
Потому что не клевало.
А жена вас попросила
К завтраку поджарить рыбу,
Пусть вас это не смущает
Вы идите прямо в спальню.
И достав свое удило,
Вы его поглубже киньте.
Может быть она закусит
Вашу вялую наживку.
И в порыве страсти скажет:
Жора жарь, а рыба будет